Майкл сказал, что он проникся несчастьем этой женщины и решил ей помочь. И будет у неё богатство и известность, если она будет трудиться так хорошо, как он от неё ожидает.

— Но вы наверное уже увидели, что характер у Бригитты довольно вздорный. Она горда и высокомерна. И несчастье её проистекает именно из её характера и того греха, который она позволила себе. Разве правильно, что она получила не наказание за свой блуд, а награду от вас?

— Матушка, простите меня, но я не считаю, что то наказание, которое она получила, когда у неё отняли её родное дитя, может сравниться с наградой, которой вы назвали предстоящий ей большой труд.

— Вижу, у вас добрая душа, — помолчав, сказала настоятельница, — Я со своей стороны благословляю ваш брак с Долорес. И вашу помощь Бригитте тоже благословляю, но держите её в строгости. Ступайте. Ты, Долорес, тоже отправляйся домой. Надеюсь, эти два месяца чему-то научили тебя, и у церкви больше не будет повода для твоего наказания.

Майкл с Дорой поблагодарили настоятельницу, поклонились и вышли. В коридоре столпилось несколько монахинь, которым было любопытно взглянуть на избранника Доры. Они молча глазели на Майкла, а когда он, уже пройдя мимо, вдруг резко обернулся и сказал им "Бу!", испуганно и со смехом прыснули в стороны. За это хулиганство Майкл был тут же удостоен нешуточного удара рукой по спине от сестры Августы. На прощанье перед воротами сестра обняла по очереди и Дору, и Майкла, прошептав им свои благословения. Дора обещала писать письма и обязательно ещё когда-нибудь приехать в монастырь.

За воротами Дору ждала карета.

— Мы с твоими братьями решили, что раз твоё наказание закончилось, тебе можно проехать домой и с комфортом, — сказал Майкл.

— А ты?

— А я верхом, вместе с капитаном Дюгоном. Вот только на минуточку зайду, помогу тебе устроиться.

С этими словами Майкл помог Доре войти в карету, запрыгнул следом, закрыл дверцу и жадно сорвал поцелуй с губ своей любимой.

После этого он вышел и ехал всю дорогу рядом с окошком кареты, болтая с Дорой и расспрашивая о том, как она жила в монастыре эти дни.

За ужином в придорожной гостинице Дора показала Майклу свои руки.

— У меня снова образовались мозоли, — смеялась Дора, — Помнишь, как ты сразу после нашего знакомства хотел на них взглянуть?

— Смутно. Я тогда нёс всякую чепуху, лишь бы ты была рядом и улыбалась мне. Как сейчас, — добавил Майкл, нежно поглаживая ладони Доры.

По прибытии в столицу Майкл проводил Дору до дома герцога и был приглашён им в гости на ужин. Дора была рада видеть всех домашних, но больше всего она радовалась Питеру. Когда они сидели в гостиной вдвоём, она сказала:

— Ты как будто изменился. Повзрослел, что ли…

— Возмужал, — нарочито солидным голосом произнёс Питер, и Дора убедилась, что главное в брате — его весёлый нрав — остался при нём.

— А у тебя, я смотрю, тоже жизнь бурлит, — обратился Питер к Доре, — Когда я уезжал, ты была добропорядочной супругой графа, приезжаю — а ты уже опять маркиза Крэйбонг, да ещё и отбываешь епитимью в женском монастыре.

— Хотела бы и я тоже пошутить обо всём этом, но это трудно, — вздохнула Дора.

— Ну, главное, что каждая трудность имеет свойство когда-нибудь заканчиваться.

— Питер, нужно подумать о твоём сыне. Знаешь, Элизабет Фосбери стала для него настоящей матерью, не то, что я. Она буквально не надышится Эдвардом. Не представляю, как она переживёт разлуку с ним.

— А как она тебе вообще по характеру?

— Волевая, — пожала плечами Дора, — умная. За своих она всегда стоит стеной, наверное поэтому мы и не смогли с ней по-настоящему подружиться, она же видела, что я не люблю её брата.

— Я, наверное, женюсь на ней. И мы с ней официально усыновим Эдварда.

— Питер, ты шутишь? — удивилась Дора, — Вы же почти не знакомы с Элизабет.

— Почему же? Я знаком с ней был давно, формально. Потом вы приезжали вместе к нам на обед, мне она тогда понравилась. А когда я был в Пруссии, мы с ней переписывались.

— Вы переписывались с Элизабет? Я даже и не знала… Она мне ничего не говорила.

— Ну в этих письмах же речь шла не обо мне. Она рассказывала мне об Эдварде.

— А как ты вообще стал писать ей? Почему именно ей?

— Она мне написала первая, — улыбнулся Питер, показывая — он понимает, что Элизабет в этом повела себя неподобающе.

Дора мгновение молчала, а потом кивнула:

— Узнаю Элизабет.

Потом она ещё немного помолчала, переваривая новость, и сказала:

— Наверное, так будет хорошо для всех, особенно для Эдварда. И Элизабет, судя по всему, будет счастлива. И ты будешь счастлив, если сумеешь по-настоящему полюбить её.

— Сестрёнка, умение любить так, как вы с Майклом любите друг друга, дано не всем людям. А я буду любить жену так, как я сумею.

— Скажи, — осторожно спросила Дора, — а ты не вспоминаешь о Бригитте?

— Бригитту я не смогу забыть при всём своём желании, — отрицательно мотнул головой Питер, — Но никаких чувств к ней, если ты об этом, я не испытываю.

— Возможно, ты будешь видеть её иногда. Майкл поручил ей одну из своих коммерций.

Питер пожал плечами.

— С моей стороны никаких проблем не будет, главное, чтобы не было с её.

— Я думаю, она смирилась с прошлым.

Брат с сестрой ещё немного помолчали, думая каждый о своём. Это было так хорошо — сидеть рядом с родным человеком и вместе молчать.

А на ужин к ним пришёл Майкл, и за столом снова звучали шутки и лёгкий разговор. Потом совещанием мужчин в герцогском кабинете было решено, что объявление о помолвке Доры и Майкла выйдет в газетах завтра, а венчание будет устроено через три недели в Дилкли, в приходском храме графства Оддбэй.

Глава 3

Дора всецело поддержала идею свадьбы в провинции. Вряд ли было бы уместным повторять то действо, которое происходило здесь всего лишь год назад и которое многие столичные жители ещё не забыли. После этого Майкл сказал, что останется в столице ещё на день, чтобы подписать все документы, которые подготовят стряпчие, а потом уедет в своё графство, готовиться к приёму гостей и невесты.

На этот раз никакой суматохи в доме Крэйбонг не было. Портной с помощницами шили для невесты красивое платье с преобладанием лилового цвета, нежно по складочкам переходящего в бирюзовый шлейф. Документы об имуществе, входящем в приданое, Дора подписала в кабинете графа вместе с Майклом.

— Надеюсь, мне больше не придётся ездить по другим несостоявшимся женихам, выражать сожаления? — спросил Питер Крэйбонг, во время одного из семейных завтраков — Других предложений Доре не было?

— Нет, мы сразу не стали скрывать, что она уже фактически помолвлена, — ответил герцог, — Виконт успел сделать предложение в тот же день, как Долорес-София была объявлена свободной.

Питер издал шумный вздох облегчения, чем вызвал смех и улыбки близких.

— Ты рано радуешься, — сказал герцог, — Теперь тебе поручается организовать перевозку вещей из приданого Доры от замка Фосбери к замку Оддбэй.

— За что мне это?! — вскричал Питер.

— Не бойся, видишь, я ведь живой после первой свадьбы Доры, когда я все эти упаковки-отправки организовывал, — флегматично заметил Брайан, — Вот и ты выживешь. Может быть.

— Дора! Имей в виду, этот брак для тебя должен стать последним. Больше братьев у тебя нет, — сказал Питер.

— Ладно, как скажешь, — пожала плечами Дора и рассмеялась.

За шесть дней до свадьбы Крэйбонги выехали в Дилкли. Там их тепло встретили родные Майкла. Принарядившаяся леди Эстер сразу, как только они вошли в замок Оддбэй и поприветствовали хозяев, обняла Дору. Лорд Вилей посмотрел на это, потом как-то выразительно крякнул… и тоже раскрыл для Доры свои объятия, принимая её в свою семью, примиряясь со всем её прошлым.

Крэйбонгов разместили в замке, где кроме них и хозяев были только родная сестра леди Эстер с двумя дочерьми. Других прибывающих из столицы и соседних областей гостей селили в недавно открытую гостиницу "Астория", которая удивляла постояльцев своим необычным интерьером и высоким комфортом. Между гостиницей и Дилкли было налажено постоянное сообщение дилижансов по удобной уложенной гравием дороге. Кроме того, частные извозчики не упускали свой шанс заработать монету-другую, перевозя наводнивших их город приезжих в своих открытых колясках.